Вспоминая военные годы, Юрий
Васильевич говорил: «Я и сейчас помню
сернистые ожоги стужи в
сталинградских степях, ледяной холод
орудий, так за ночь прокаленных
морозом, что металл чувствовался
сквозь рукавицы. Помню пороховую
вонь стреляных гильз, жаркий газ от
горячего казенника и пустынное
безмолвие звездного неба по ночам… В
моей памяти навсегда остался запах
мерзлого хлеба, твердого, как камень,
ржаных солдатских сухарей,
несказанный аромат солдатской
«пшенки» в застылой фиолетовости
зимнего рассвета».